this one feels like a flower
Дом Перепелок, два флэшфорварда, .teneri. в подарок.
Еще раз с днем рождения!
разСо ступенек учебного корпуса Лора спустилась легко и радостно, почти танцующим шагом, и уже внизу, зажмурившись на секунду, подставила лицо солнцу, а потом коротко закружилась в выразительном балетном па. Это было замечательное лето, решила она в который раз за месяц, улыбаясь тому, как яркие искорки от солнечных лучей путаются у нее в волосах и ресницах, и поспорить с ней было бы сложно. Лето выдалось теплое, ласковое, с тягучим медовым привкусом и спокойным течением дней настолько чистых и светлых, что невообразимо было представить, будто завтра – или неделю, или даже год спустя – может произойти что-то плохое.
Спроси кто у Лоры сейчас, что ей необходимо для счастья, она затруднилась бы с ответом: ей не нужно было совершенно ничего, она и так уже была счастлива абсолютно и полностью, настолько, насколько это вообще было возможно.
– Заморский пришелец испрашивает милостивого позволения поприветствовать прекрасную леди, – услышала девушка, не успев откружиться, и обернулась стремительно и живо на знакомый смеющийся голос:
– Людвиг!
Удивленная и обрадованная, она в секунду порхнула пушинкой к окликнувшему ее молодому человеку и обняла его быстро и крепко, улыбаясь с заразительной лучистой веселостью.
– Когда ты вернулся? Я не думала, что ваши переговоры закончатся прежде следующей недели.
– Наши дипломаты были на высоте и уладили все раньше, так что я был дома уже утром, – тоже весело поведал пришелец, обнимая девушку в ответ. – Лора, ты не поверишь, но разговаривают они почти так же хорошо, как ты танцуешь. Как дела? Ты прямо сияешь, можно поздравить тебя с выпуском?
– Рано пока. Сессию я закрыла, но завтра вечером у меня итоговое выступление еще, в королевском балетном театре. Придешь? Все наши будут, даже его высочество грозился заглянуть.
– Конечно, приду! Что я, дурак, что ли, – пропускать твое выступление? А вот отчитаться его высочеству о поездке надо успеть сегодня, понял; а то завтра он меня там поймает и как пить дать сделает больно.
Лора засмеялась и кивнула:
– Не стоит провоцировать его высочество. Пойдем, я провожу тебя, мне тоже в ту сторону.
Вниз по улице они пошли неспешно; Лора выбирала дорогу так, чтобы не попадать в тень деревьев и зданий, и с удовольствием щурилась от горячего июньского солнца, Людвиг послушно следовал за ней – вот уже пару минут молча.
– Все думаю, – охотно пояснил он, поймав первый же лорин любопытствующий взгляд. – Что же тебе дарить-то завтра! Сначала тюльпаны хотел, или хризантемы, но потом вспомнил, ты же букеты не любишь. Прямо кошмар поклонника какой-то!
Людвиг подмигнул спутнице смеющимся глазом и откинул со лба отросшие за два года волосы.
– Винограда хочешь? Или клубники? Ты же любишь.
Лора снова засмеялась негромко и качнула головой:
– Виноград и клубнику мне Саша приносит. И каждый раз следит, чтоб я все съела. Смотри, еще поймет тебя не так!
– Ой, – с преувеличенным беспокойством сказал Людвиг. – Тогда я лучше не буду, а то Сашка дерется больно.
– Какие интересные подробности ты знаешь, – весело заметила Лора. – А когда вы подраться успели? Я такого что-то не помню.
– Мы не дрались, – в тон девушке заверил Людвиг. – Мне рассказывали. И показывали!
– Что показывали? – уточнила Лора.
– Фонарь под глазом, что ж еще. Нет, слушай, ну правда! Наши вот тебе дарят что?
– Ну, Саша кормит, – улыбаясь, начала перечислять Лора. – Девочки мягкие игрушки приносят часто. Алекс как-то пару великолепных шпаг вручил. Рояль какой уникальный у меня дома стоит, помнишь? Это от герцога.
Она снова засмеялась и добавила:
– А вот Абель с достойным настоящего джентльмена постоянством каждый раз тащит на сцену цветы в горшках!
– Милый Белечек, – радостно захихикал Людвиг и чуть не вздрогнул, когда его хихиканье перебило не менее радостное:
– Уф, еле догнал! Лорька, тебе не кажется – есть что-то глубоко неправильное в том, что мы скоро два года вместе, а я до сих пор за тобой бегаю?
Из-за спины Лоры вырулил слегка запыхавшийся Сашка и, улыбаясь, приобнял девушку, целуя в висок:
– Привет. Соскучился. Привет, Людвиг, когда вернуться успел? И главное, не успел вернуться, а уже с моей дамой обнимаешься, безобразие, вот герцогу нажалуюсь на тебя! Я там в конце улицы с однокурсником разговаривал, так что все-все видел!
Лора весело улыбнулась Сашке и прижалась к нему, коротко и ласково мазнув теплым носом по сашкиной щеке:
– Не пугай Людвига герцогом. Он и так его боится. Тем более что ему сегодня еще о соблюдении безопасности проведенных переговоров отчитываться. Вот что, Саш, как ты думаешь...
Она вдруг замолчала, не окончив фразы, а Людвиг одновременно с этим слегка сбился с шага, и оба они через секунду переглянулись.
– Лорь? – спросил Сашка, моргнув, удивленно, но без тревоги, ведь лето же, это лето выдалось таким, что невообразимо было представить, будто завтра – или неделю, или даже год спустя – может произойти что-то плохое.
– Филипп, – медленно произнесла Лора, глянув на Сашку и сжав его руку. – Срочно вызывает нас обоих. Данила сообщил. Мы уже два года таким кодом не пользовались.
– Шагнете? – спросил Сашка после паузы.
– Нужно, – Лора привстала на цыпочки и легонько поцеловала его в губы. – Я тебя найду после.
– Угу, – сказал Сашка, махнул еще Людвигу, прощаясь, и молча потом смотрел, как оба они, и Лора, и Людвиг, вскидывают руки с черными печатями на ладонях и исчезают в пустоте подпространства.
дваВ ноябре темнело быстро, и Сашка, засидевшись после обеда за книжкой, уже через несколько часов поймал себя на том, что глаза начинают уставать: за окном смеркалось, и читать становилось все сложнее. Он отложил учебник – алгебра, первый курс – и поднялся включить свет, потом заглянул на кухню и лениво приготовил себе чаю; заколебался на секунду, класть ли в чашку сахар, хмуро хмыкнул и положил, две ложки. С чашкой вернулся в комнатушку, маленькую, стол, диван да тумбочка, щелкнул кнопкой радио, чтобы прогнать тишину, попал на сводку новостей и прослушал ее, прихлебывая чай стоя. Ситуация на фронте, как и следовало ожидать, оставалась стабильной, и никаких прорывов не наблюдалось. Как и вчера, как и неделю, как и месяц назад.
Сашка давно уже не верил, что война действительно закончится до нового года.
Дернув подбородком, он выключил радио и хотел было уже вернуться к алгебре, когда в дверь постучали.
Оставив чай на столе, Сашка пошел открывать и не стал скрывать удивления, обнаружив на пороге брата. Данила теперь наведывался к нему редко: тоже военный, поди.
Чертова война портила сашкину жизнь даже несмотря на то, что сам он старался держаться от нее как можно дальше.
– Проходи давай, – сказал Сашка, обняв старшего прямо в дверях. – Чего, выходной?
– Увольнительную попросил, – Данила улыбнулся и похлопал брата по спине. – Сегодня у нас там вроде спокойно. Дали. Сам-то как?
– Учусь, – сказал Сашка, закрывая за Данькой дверь. – Стипендию получаю. Экзамены вон скоро, каникулы потом. Чай будешь?
– Буду, – согласился Данька, а потом сказал вдруг: – Хотя нет, стой, погоди, потом чай. Меня в любой момент назад дернуть могут, а мне с тобой поговорить надо.
– Ну садись тогда, – Сашка кивнул на диван и сам сел рядом. – Случилось что?
– Случилось, – Данила побарабанил пальцами по колену, будто сомневаясь и принимая решение. – Черт, Сашк, не знаю даже, правильно ли я сделал, что пришел. Но это же Лора, она же сама никогда ничего не скажет. А я на это смотреть не могу уже.
– Лорька? – внутренне холодея, переспросил Сашка. – Что такое с Лорькой?
Они виделись только позавчера, успели посидеть в кафе и даже потанцевать немного, прежде чем Лору вызвали обратно в часть, и звонила она сегодня днем, говорила, что все в порядке... не могла же она... не могло же с ней...
– Жива и цела, – поспешил успокоить Данила, видя выражение лица младшего. – Не в том дело вообще. Она... Сашк, ты вот помнишь, как она спала, пока еще следствие шло?
Сашка помнил, он этот август до самой смерти не забудет, наверное. Никак она не спала, пару часов в сутки – максимум, а когда засыпала – плакала во сне все время и просыпалась с криком, серая, как пепел в выгоревшем камине. Как только появилась возможность, Сашка ее одну на ночь вообще перестал оставлять, и вот тогда она стала спать по-человечески: плакала все реже и больше не кричала. Сашка решил – прошло.
Данила потер переносицу пальцами.
– Помнишь, конечно, что я. Так вот она до сих пор так. Третий месяц пошел.
– Как – третий месяц? – спросил Сашка растерянно. Лорька действительно ничего не говорила, и выглядела вроде как обычно, может, бледнее немного, но Сашка, черт, каждый раз так радовался, встречая ее, что не обращал на это особого внимания, думал... черт его знает, о чем он вообще думал!
– Ты пойми меня правильно, Сашк, у нас война, – расстроенно и тревожно сказал Данила. – Если Лора от усталости ошибется где-то, невнимательной будет, не среагирует в нужный момент – погибнет ведь. Я бы тогда себя никогда не простил, что смолчал, щадя ее гордость. И ты бы меня не простил тоже.
– Угу, – сказал Сашка, напряженно просчитывая что-то в уме. – Данька, слушай, мне к вам надо, но меня ж на первом же кпп завернут. А ты уже офицер почти. Придумай что-нибудь.
***
Сашка на пороге ее комнаты привел Лору к кратковременной потере речи от удивления. Она еще не ложилась, читала что-то из местной классики при настольной лампе; глаза у нее были усталые, а бледность и правда мало походила на обычную аристократическую.
– Ты похудела, – невпопад сказал Сашка и шагнул обнять девушку. Она послушно ткнулась носом ему в шею и молчала, дыша тихо и тепло.
– Дурочка, – сказал Сашка так же тихо и нежно, погладил Лорьку по мягким пушистым волосам, поцеловал в макушку. – Пойдем спать. Мне утром уходить рано.
И черта с два я позволю тебе увидеть еще хоть один кошмар, думал он уже потом, когда она уснула наконец на его плече, и сердце ее – Сашка следил – билось размеренно и ровно.
Сколько бы там еще эта война ни продолжалась... черта с два он отдаст ей Лорьку.
Еще раз с днем рождения!
разСо ступенек учебного корпуса Лора спустилась легко и радостно, почти танцующим шагом, и уже внизу, зажмурившись на секунду, подставила лицо солнцу, а потом коротко закружилась в выразительном балетном па. Это было замечательное лето, решила она в который раз за месяц, улыбаясь тому, как яркие искорки от солнечных лучей путаются у нее в волосах и ресницах, и поспорить с ней было бы сложно. Лето выдалось теплое, ласковое, с тягучим медовым привкусом и спокойным течением дней настолько чистых и светлых, что невообразимо было представить, будто завтра – или неделю, или даже год спустя – может произойти что-то плохое.
Спроси кто у Лоры сейчас, что ей необходимо для счастья, она затруднилась бы с ответом: ей не нужно было совершенно ничего, она и так уже была счастлива абсолютно и полностью, настолько, насколько это вообще было возможно.
– Заморский пришелец испрашивает милостивого позволения поприветствовать прекрасную леди, – услышала девушка, не успев откружиться, и обернулась стремительно и живо на знакомый смеющийся голос:
– Людвиг!
Удивленная и обрадованная, она в секунду порхнула пушинкой к окликнувшему ее молодому человеку и обняла его быстро и крепко, улыбаясь с заразительной лучистой веселостью.
– Когда ты вернулся? Я не думала, что ваши переговоры закончатся прежде следующей недели.
– Наши дипломаты были на высоте и уладили все раньше, так что я был дома уже утром, – тоже весело поведал пришелец, обнимая девушку в ответ. – Лора, ты не поверишь, но разговаривают они почти так же хорошо, как ты танцуешь. Как дела? Ты прямо сияешь, можно поздравить тебя с выпуском?
– Рано пока. Сессию я закрыла, но завтра вечером у меня итоговое выступление еще, в королевском балетном театре. Придешь? Все наши будут, даже его высочество грозился заглянуть.
– Конечно, приду! Что я, дурак, что ли, – пропускать твое выступление? А вот отчитаться его высочеству о поездке надо успеть сегодня, понял; а то завтра он меня там поймает и как пить дать сделает больно.
Лора засмеялась и кивнула:
– Не стоит провоцировать его высочество. Пойдем, я провожу тебя, мне тоже в ту сторону.
Вниз по улице они пошли неспешно; Лора выбирала дорогу так, чтобы не попадать в тень деревьев и зданий, и с удовольствием щурилась от горячего июньского солнца, Людвиг послушно следовал за ней – вот уже пару минут молча.
– Все думаю, – охотно пояснил он, поймав первый же лорин любопытствующий взгляд. – Что же тебе дарить-то завтра! Сначала тюльпаны хотел, или хризантемы, но потом вспомнил, ты же букеты не любишь. Прямо кошмар поклонника какой-то!
Людвиг подмигнул спутнице смеющимся глазом и откинул со лба отросшие за два года волосы.
– Винограда хочешь? Или клубники? Ты же любишь.
Лора снова засмеялась негромко и качнула головой:
– Виноград и клубнику мне Саша приносит. И каждый раз следит, чтоб я все съела. Смотри, еще поймет тебя не так!
– Ой, – с преувеличенным беспокойством сказал Людвиг. – Тогда я лучше не буду, а то Сашка дерется больно.
– Какие интересные подробности ты знаешь, – весело заметила Лора. – А когда вы подраться успели? Я такого что-то не помню.
– Мы не дрались, – в тон девушке заверил Людвиг. – Мне рассказывали. И показывали!
– Что показывали? – уточнила Лора.
– Фонарь под глазом, что ж еще. Нет, слушай, ну правда! Наши вот тебе дарят что?
– Ну, Саша кормит, – улыбаясь, начала перечислять Лора. – Девочки мягкие игрушки приносят часто. Алекс как-то пару великолепных шпаг вручил. Рояль какой уникальный у меня дома стоит, помнишь? Это от герцога.
Она снова засмеялась и добавила:
– А вот Абель с достойным настоящего джентльмена постоянством каждый раз тащит на сцену цветы в горшках!
– Милый Белечек, – радостно захихикал Людвиг и чуть не вздрогнул, когда его хихиканье перебило не менее радостное:
– Уф, еле догнал! Лорька, тебе не кажется – есть что-то глубоко неправильное в том, что мы скоро два года вместе, а я до сих пор за тобой бегаю?
Из-за спины Лоры вырулил слегка запыхавшийся Сашка и, улыбаясь, приобнял девушку, целуя в висок:
– Привет. Соскучился. Привет, Людвиг, когда вернуться успел? И главное, не успел вернуться, а уже с моей дамой обнимаешься, безобразие, вот герцогу нажалуюсь на тебя! Я там в конце улицы с однокурсником разговаривал, так что все-все видел!
Лора весело улыбнулась Сашке и прижалась к нему, коротко и ласково мазнув теплым носом по сашкиной щеке:
– Не пугай Людвига герцогом. Он и так его боится. Тем более что ему сегодня еще о соблюдении безопасности проведенных переговоров отчитываться. Вот что, Саш, как ты думаешь...
Она вдруг замолчала, не окончив фразы, а Людвиг одновременно с этим слегка сбился с шага, и оба они через секунду переглянулись.
– Лорь? – спросил Сашка, моргнув, удивленно, но без тревоги, ведь лето же, это лето выдалось таким, что невообразимо было представить, будто завтра – или неделю, или даже год спустя – может произойти что-то плохое.
– Филипп, – медленно произнесла Лора, глянув на Сашку и сжав его руку. – Срочно вызывает нас обоих. Данила сообщил. Мы уже два года таким кодом не пользовались.
– Шагнете? – спросил Сашка после паузы.
– Нужно, – Лора привстала на цыпочки и легонько поцеловала его в губы. – Я тебя найду после.
– Угу, – сказал Сашка, махнул еще Людвигу, прощаясь, и молча потом смотрел, как оба они, и Лора, и Людвиг, вскидывают руки с черными печатями на ладонях и исчезают в пустоте подпространства.
дваВ ноябре темнело быстро, и Сашка, засидевшись после обеда за книжкой, уже через несколько часов поймал себя на том, что глаза начинают уставать: за окном смеркалось, и читать становилось все сложнее. Он отложил учебник – алгебра, первый курс – и поднялся включить свет, потом заглянул на кухню и лениво приготовил себе чаю; заколебался на секунду, класть ли в чашку сахар, хмуро хмыкнул и положил, две ложки. С чашкой вернулся в комнатушку, маленькую, стол, диван да тумбочка, щелкнул кнопкой радио, чтобы прогнать тишину, попал на сводку новостей и прослушал ее, прихлебывая чай стоя. Ситуация на фронте, как и следовало ожидать, оставалась стабильной, и никаких прорывов не наблюдалось. Как и вчера, как и неделю, как и месяц назад.
Сашка давно уже не верил, что война действительно закончится до нового года.
Дернув подбородком, он выключил радио и хотел было уже вернуться к алгебре, когда в дверь постучали.
Оставив чай на столе, Сашка пошел открывать и не стал скрывать удивления, обнаружив на пороге брата. Данила теперь наведывался к нему редко: тоже военный, поди.
Чертова война портила сашкину жизнь даже несмотря на то, что сам он старался держаться от нее как можно дальше.
– Проходи давай, – сказал Сашка, обняв старшего прямо в дверях. – Чего, выходной?
– Увольнительную попросил, – Данила улыбнулся и похлопал брата по спине. – Сегодня у нас там вроде спокойно. Дали. Сам-то как?
– Учусь, – сказал Сашка, закрывая за Данькой дверь. – Стипендию получаю. Экзамены вон скоро, каникулы потом. Чай будешь?
– Буду, – согласился Данька, а потом сказал вдруг: – Хотя нет, стой, погоди, потом чай. Меня в любой момент назад дернуть могут, а мне с тобой поговорить надо.
– Ну садись тогда, – Сашка кивнул на диван и сам сел рядом. – Случилось что?
– Случилось, – Данила побарабанил пальцами по колену, будто сомневаясь и принимая решение. – Черт, Сашк, не знаю даже, правильно ли я сделал, что пришел. Но это же Лора, она же сама никогда ничего не скажет. А я на это смотреть не могу уже.
– Лорька? – внутренне холодея, переспросил Сашка. – Что такое с Лорькой?
Они виделись только позавчера, успели посидеть в кафе и даже потанцевать немного, прежде чем Лору вызвали обратно в часть, и звонила она сегодня днем, говорила, что все в порядке... не могла же она... не могло же с ней...
– Жива и цела, – поспешил успокоить Данила, видя выражение лица младшего. – Не в том дело вообще. Она... Сашк, ты вот помнишь, как она спала, пока еще следствие шло?
Сашка помнил, он этот август до самой смерти не забудет, наверное. Никак она не спала, пару часов в сутки – максимум, а когда засыпала – плакала во сне все время и просыпалась с криком, серая, как пепел в выгоревшем камине. Как только появилась возможность, Сашка ее одну на ночь вообще перестал оставлять, и вот тогда она стала спать по-человечески: плакала все реже и больше не кричала. Сашка решил – прошло.
Данила потер переносицу пальцами.
– Помнишь, конечно, что я. Так вот она до сих пор так. Третий месяц пошел.
– Как – третий месяц? – спросил Сашка растерянно. Лорька действительно ничего не говорила, и выглядела вроде как обычно, может, бледнее немного, но Сашка, черт, каждый раз так радовался, встречая ее, что не обращал на это особого внимания, думал... черт его знает, о чем он вообще думал!
– Ты пойми меня правильно, Сашк, у нас война, – расстроенно и тревожно сказал Данила. – Если Лора от усталости ошибется где-то, невнимательной будет, не среагирует в нужный момент – погибнет ведь. Я бы тогда себя никогда не простил, что смолчал, щадя ее гордость. И ты бы меня не простил тоже.
– Угу, – сказал Сашка, напряженно просчитывая что-то в уме. – Данька, слушай, мне к вам надо, но меня ж на первом же кпп завернут. А ты уже офицер почти. Придумай что-нибудь.
***
Сашка на пороге ее комнаты привел Лору к кратковременной потере речи от удивления. Она еще не ложилась, читала что-то из местной классики при настольной лампе; глаза у нее были усталые, а бледность и правда мало походила на обычную аристократическую.
– Ты похудела, – невпопад сказал Сашка и шагнул обнять девушку. Она послушно ткнулась носом ему в шею и молчала, дыша тихо и тепло.
– Дурочка, – сказал Сашка так же тихо и нежно, погладил Лорьку по мягким пушистым волосам, поцеловал в макушку. – Пойдем спать. Мне утром уходить рано.
И черта с два я позволю тебе увидеть еще хоть один кошмар, думал он уже потом, когда она уснула наконец на его плече, и сердце ее – Сашка следил – билось размеренно и ровно.
Сколько бы там еще эта война ни продолжалась... черта с два он отдаст ей Лорьку.
-
-
25.11.2008 в 04:18-
-
25.11.2008 в 06:21-
-
25.11.2008 в 23:12Сестрё страшно щаслива, что понравилось!
Смертник экспериментатор